Как не просто иногда поставить диагноз.

История про невероятное везение.

Дело было в 2008 году. Мы сидели в небольшом ресторанчике на Большой Грузинской. Я только закончил ординатуру по неврологии и хвастался своему другу детства Мишке Кулагину, который к тому моменту уже несколько лет жил и работал в Англии, что стал мегасуперкрутым врачом. Я рассказывал ему о том, что в неврологии для меня не осталось темных пятен и любые диагнозы мне теперь по плечу. Мишка ехидно улыбался и многозначительно кивал в такт моему бахвальству. Когда я начал по третьему кругу описывать свою крутизну, он внезапно посерьёзнел и сказал:
— А давай проверим твою неврологическую крутость! Есть у меня для тебя медицинская загадка, которую за три года никто не смог решить.
Я уже был в запале, по-этому быстро согласился и даже предложил поспорить, что поставлю правильный диагноз без особого напряга. Поспорили мы на бутылку хорошего шотландского виски, который я тогда очень любил.
Мишка, как-то странно улыбнулся, расплатился и пошёл к машине. Ехали мы около получаса, пока не припарковались в небольшом тенистом дворике на Ткацкой. Я захватил свой модный неврологический молоточек, который получил в подарок от мамы на окончание ординатуры, мы поднялись на 7 этаж старого кирпичного дома и позвонили в тяжелую железную дверь.
Дверь открыла женщина в инвалидном кресле. На вид ей было около шестидесяти и она явно была Мишкиной родственницей. Такая же светловолосая, массивная и со смешливыми яркоголубыми глазами.
— Привет, теть Марин, — тут же пробасил Мишка. — Я крутого доктора привёз. Он сейчас будет тебе диагноз ставить!
Тетя Марина громко и заразительно засмеялась и велела нам проходить на кухню. Пока мы пили чай, тетя Марина резво укатила в соседнюю комнату и появилась с огромной кипой бумаг, толщиной со все четыре тома «Войны и
мира» сразу. Все это были медицинские документы собранные за 3 года болезни. Пришло время заняться делом. Я помыл руки, отодвинул огромную стопку бумаг и начал собирать анамнез.

Вам когда-нибудь приходилось сталкиваться с человеком, который болеет всеми болезнями одновременно? Это был именно такой случай. Только на сбор анамнеза я потратил полтора часа. Еще час я читал многочисленные заключения и выписки из доброй дюжины московских и не только больниц!

У тети Марины была очень странная история болезни. Все началось около трёх лет назад, в возрасте 56 лет, с онемения стоп. Онемение постепенно прогрессировало. При обследовании выявили сразу две проблемы, которые могли стать причиной онемения, хроническую воспалительную димиелинезирующию полинейропатию и сахарный диабет II типа. Вот только лечение не дало никаких результатов...

Через год ноги совсем «перестали ходить» и тетя Марина упала на даче, сломав при падении шейку бедра. Операцию в подмосковной больнице делать не стали, посчитав, что из-за полинейропатии реабилитация будет неэффективна. Перелом сросся плохо и вместе с полинейропатией привёл к инвалидизации и инвалидному креслу. Постепенно в процесс начали вовлекаться руки. Становилось все труднее писать. Однако сила рук практически не пострадала.

В неврологическом статусе обращал на себя внимание нижний вялый парапарез и грубое нарушение проприоцепции, как в ногах, так и в руках. В остальном все было более-менее.

Тетя Марина практически прописалась в своей районной поликлинике, ездила на всевозможные консультации к светилам и даже обращалась к экстрасенсам. Регулярные визиты к врачам обнаруживали все новые и новые болезни. Гипотиреоз, гипертрихоз, легочную гипертензию. При очередном, наверное десятом, УЗИ брюшной полости выявили гепатоспленомегалию (увеличение печени и селезёнки). В крови устойчиво выявлялись повышенные эритроциты, тромбоциты и гемоглобин. На ногах появились отеки, кожа как-будто позеленела, зрение прогрессивно ухудшалось. Совсем недавно увеличились лимфоузлы и появился асцит (скопление жидкости в брюшной полости).

Выслушав все это и посмотрев пациентку я был в полном шоке. Такого я не видел ни разу в жизни. Создавалось впечатление, что организм просто саморазрушался, выключая по очереди все органы и системы. Все симптомы свидетельствовали о разных болезнях, но не могло же у одного человека быть десять болезней одновременно… Или могло? Через три часа я был настолько же далёк от диагноза, насколько в начале беседы, а может и дальше.

Я честно просмотрел все анализы по второму кругу, ещё раз расспросил про инфекции и отравления тяжёлыми металлами. Ничего подобного не было. Пришло время сдаваться...

— Хм… признаться честно, я даже примерно не представляю, что с вами, Марина Николаевна, — ошарашено сказал я.
— Не переживай, — сказала тетя Марина с легкой улыбкой. — Не ты первый, не ты последний. Я уже привыкла жить без диагноза. Пью гору таблеток, а ничего не помогает. Думаю, что это моя расплата за невероятное везение, которое сопровождало меня в жизни.
— Ничего себе везение, — грустно усмехнулся я.
— А вот представь себе, — тетя Марина подлила нам чаю и начала свой рассказ.

Ей действительно невероятно везло в жизни.
Она пережила вспышку кори, от которой погибли две её сестры.
Выжила в самом настоящем кораблекрушении на Волге.
Случайно поступила на филфак МГУ, подав документы за компанию с подругой, которая не поступила.
Вышла замуж за самого красивого парня на курсе.
Получила престижную работу в МИДе, не смотря на то, что проспала собеседование.
Почти всю жизнь проработала переводчицей заграницей.
И даже дважды выиграла в лотерею крупную сумму.
Ей везло постоянно, пока не случилась эта странная болезнь.

Мы ещё немного посидели и начали собираться. Я был немного подавлен. Хотелось поскорее вернуться домой и засесть за книжки, чтобы разобраться со странным заболеванием, которое не поддавалось никакой логике. Тетя Марина выехала проводить нас в коридор.
— В любом случае, спасибо, что навестили! У меня теперь редко бывают гости. В основном провожу время с книгами и сериалами. А про болезнь свою я даже начала думать в позитивном ключе. Это моя личная медицинская поэма, — усмехнулась она.

Вас когда-нибудь било током? Вот-вот. Именно это я почувствовал в тот момент, когда Марина Николаевна сказала последнее слово. Меня словно током ударило. Я даже остановился на полушаге и Мишка от неожиданности врезался мне в спину.
— Ты чего тормозишь? — недовольно пробурчал он. — Вспомнил ценнник проигранного вискаря?

Я промолчал, отодвинул недовольного Мишку и вернулся в комнату. Симптомы странной болезни один за другим сложились в диагноз, который тетя Марина, сама того не ведая, поставила себе сама. Я даже не поверил, насколько все было сложно и просто одновременно. Я никогда не видел этого заболевания, но строчки из учебника моментально встали перед глазами, как только я услышал слово «поэма». У Марины Николаевны был очень редкий, но тем не менее неплохо изученный POEMS-синдром!
--------------------
P — Polyneuropathy — полиневропатия (те самые онемения и слабость в ногах и руках);
O — Organomegaly — органомегалия (увеличение печени, селезёнки и лимфоузлов);
E — Endocrinopathy — эндокринопатия (поражение эндокринной системы — гипотиреоз, диабет);
M — Monoclonal gammopathy — моноклональная гаммапатия (именно отсутствие этого компонента крайне затрудняло диагноз, но перелом шейки бедра, в столь молодом возрасте, намекал на остеосклеротическую миелому);
S — Skin changes — изменение кожных покровов (гипертрихоз, изменение цвета кожи).
---------------
Тетя Марина была отправлена к моему знакомому гематологу, который подтвердил миеломную болезнь и назначил лечение, которое позволило нивелировать часть симптомов.

А виски я у Мишки так и не взял, хоть и поставил правильный диагноз. Все-таки в постановке этого диагноза огромную роль сыграло невероятное везение, а не мои неврологические знания.

Надо сказать, что эта история сильно пошатнула мою уверенность в собственных неврологических суперспособностях. Я осознал, что все знать невозможно и, самое главное, не нужно. Нужно критически оценивать собственные знания и постоянно совершенствоваться в профессии.